Птица цвета ультрамарин(с)
Оглушённый болью, я долго не мог уснуть. И вдруг провалился в глубокий сон, которого я не забуду никогда...
Играла одна из моих любимых мелодий - Blue Jay way. И он стоял у станка в огромном хореаграфическом зале, где из стен росли цветы, а потолок отражал прозрачное ночное небо... Я бросилась к нему, схватила за руки... Я плакала, как, наверно, не плакала никогда раньше... и потом...
Мне казалось, что я навсегда потеряла самого близкого человека. Смешно, наверно, но... Он был самым близким человеком для меня. Он, кого я видела только на фото в книг, обложках пластинок и по телевизору... Он был ближе и роднее для меня, чем родители, обмороженные разводом, бабушка, не знающая, на чью сторону принять... Даже ближе собаки - единственного существа, знавшего мой язык...
Он взял меня за руки, посмотрел в глаза. Я знаю точно, у него самые прекрасные в мире глаза! Глубокие, карие, с маленькой зелёной искоркой... С длинными ресницами... Он поднёс мои руки к губам, вытер слёзы, жестом пригласил на танец... Мы танцевали вальс... А потом он сказал то, что полностью изменило моё отношение к смерти и умершим. Он сказал:
- Не надо плакать. Ведь мне больше никогда не будет больно.
Конечно, я плачу... Я плакала, когда стало понятно, что Бодрова не спасить, когда разбился Караченцев, когда не стало Абдулова... Я плакала, когда ко мне пришло осознание мастаба трагедии смерти Хидэ... Но каждый раз в моих ушах, в моём сознании звучали его слова "Мне больше никогда не будет больно"... и мне становилось проще...
Уходя, он тронул губами мою щёку, и на утро на этом месте появилась маленькая родинка.
И все говорят, что он очень любит меня. А я... а я очень сильно люблю его...
Играла одна из моих любимых мелодий - Blue Jay way. И он стоял у станка в огромном хореаграфическом зале, где из стен росли цветы, а потолок отражал прозрачное ночное небо... Я бросилась к нему, схватила за руки... Я плакала, как, наверно, не плакала никогда раньше... и потом...
Мне казалось, что я навсегда потеряла самого близкого человека. Смешно, наверно, но... Он был самым близким человеком для меня. Он, кого я видела только на фото в книг, обложках пластинок и по телевизору... Он был ближе и роднее для меня, чем родители, обмороженные разводом, бабушка, не знающая, на чью сторону принять... Даже ближе собаки - единственного существа, знавшего мой язык...
Он взял меня за руки, посмотрел в глаза. Я знаю точно, у него самые прекрасные в мире глаза! Глубокие, карие, с маленькой зелёной искоркой... С длинными ресницами... Он поднёс мои руки к губам, вытер слёзы, жестом пригласил на танец... Мы танцевали вальс... А потом он сказал то, что полностью изменило моё отношение к смерти и умершим. Он сказал:
- Не надо плакать. Ведь мне больше никогда не будет больно.
Конечно, я плачу... Я плакала, когда стало понятно, что Бодрова не спасить, когда разбился Караченцев, когда не стало Абдулова... Я плакала, когда ко мне пришло осознание мастаба трагедии смерти Хидэ... Но каждый раз в моих ушах, в моём сознании звучали его слова "Мне больше никогда не будет больно"... и мне становилось проще...
Уходя, он тронул губами мою щёку, и на утро на этом месте появилась маленькая родинка.
И все говорят, что он очень любит меня. А я... а я очень сильно люблю его...
-
-
16.01.2009 в 19:46- Не надо плакать. Ведь мне больше никогда не будет больно.
Мне было безумно больно, когда ушел Пол Хантер, мой любимый снукерист. Но... вот эта фраза... Вот я когда так подумал, мне легче стало
-
-
16.01.2009 в 19:48